Универсальный остров Пхукет

«Вы опять приехали перед самой жарой?» — произнес ставшую уже ритуальной фразу Тонг, протягивая мне ключи от номера. Портье Тонг — это часть моей традиции: вот уже десять лет каждый год в конце марта я еду на юг Таиланда, на остров Пхукет, и всегда живу в одном и том же отеле.

Тонг так и не может взять в толк, почему я приезжаю не тогда, когда это делает большинство туристов, — зимой. Он, наверное, думает, что я очень странная женщина. Мы расходимся во взглядах на многие вещи. Ему непонятно, что я не люблю, когда вокруг много туристов. Когда много иностранцев и у него хорошие заработки. Тонг не верит, что мне нравится, когда жарко и много солнца: тайцы не любят жары, даже сибиряк через полчаса уже начинает стучать зубами от холода в любом приличном офисе на Пхукете. Тайцы прячутся от солнца, по крайней мере до тех пор, пока заботятся о своей внешности: чем светлее кожа, тем ты более красив. Тонгу было бы понятно, если б я приезжала на Пхукет после разгара туристического сезона из соображений экономии: цены весной снижаются. Но он видит, что я останавливаюсь в дорогом отеле (какой же дешевый отель может позволить себе портье, говорящего на трех европейских языках?), у меня хорошие чемоданы и я иногда хожу играть в гольф.

Насчет гольфа он, впрочем, ошибается. Я ненавижу эту сугубо мужскую игру, в гольф-клуб я захожу с одной-единственной целью — выпить в баре кампари с апельсиновым соком и подразнить разговорами о прелестях колониальных времен нуворишей из Индии, которые всеми силами стараются выглядеть как лондонские денди. «Вот Таиланд никогда не был колонией, поэтому тайцы и не изображают из себя павлинов, как это делают некоторые другие народы», — непременно вворачиваю я в разговоре.

Тонгу было бы понятней, если б я приезжала хотя бы летом — все-таки летом прохладнее. Как мне объяснить ему, что летом я могу отдохнуть и на Лазурном берегу? А вот чтобы появиться в Москве в самом начале весны, когда даже завсегдатаи соляриев приобретают какой-то бледный вид, с настоящим южным загаром, которого не добьешься никаким иным путем, кроме как подставляя лицо натуральному, а не искусственному солнцу, нужно ехать на Пхукет. Но все несуразности моего поведения компенсируются одним обстоятельством. Тонг считает, что мои приезды очень полезны для имиджа острова, я разбиваю сложившийся стереотип: Пхукет — мужской секс-курорт. Само мое присутствие означает, что здесь неплохо отдыхается и женщинам.

Хотя на Пхукете нет недостатка в стрип-барах (go go) и салонах массажа, на самом деле секс-туристы обычно едут в дешевую Паттайю: Пхукет слишком дорог для искателей дешевой тайской любви. Европейцы чаще приезжают сюда парами, а посему Пхукет считается курортом семейным. Но я его ценю не за это. Я Пхукет ценю за разнообразие.

Можно сидеть на пляже своего отеля, расположенного на берегу лагуны, ужинать в шикарных ресторанах, записаться на несколько сеансов классического тайского массажа с травяными масками. Короче, провести все время в стиле dolce vita. Но за этим глупо ехать на Пхукет. Для этого существует множество баунти-островов и в Индийском, и в Тихом океане. Вся уникальность Пхукета в том, что он позволяет в пределах одной недели бесчисленное количество раз менять декорации до неузнаваемости.

Да, отель я, конечно, всегда выбираю дорогой, в зеленой бухте, с уютным и немноголюдным пляжем. Это не вопрос престижа. Просто я считаю, что на отдыхе жилище должно быть максимально комфортным, официант не должен ошибаться, выполняя мой заказ, а в садике моего бунгало должны быть слышны только птицы, а никак не футбольный матч, который смотрит обитатель соседнего номера. Мне нравится, когда каждый вечер я нахожу на подушке свежесрезанную орхидею, а по утрам, даже если я не повесила на дверь табличку «Не беспокоить» (обычно я забываю это сделать), никто не стучится с вопросом, нельзя ли убрать номер. То есть я люблю во время отпуска вставать и ложиться в хорошем расположении духа.
Свое настроение я обычно закрепляю на пляже. А дальше действую в зависимости от того, что мне нашептал ветер. Отсутствие четких планов — еще одно непременное условие удачного отдыха. Впрочем, первое утро — всегда исключение. На первый день у меня всегда есть план: я совершаю обход любимых мест.

Первым делом я наведываюсь в храм, где возлежит огромная статуя Будды. Там я прошу кого-нибудь из монахов завязать мне на запястье белую нитку — что-то вроде буддийского оберега. Говорят, она удерживает душу, чтобы та не улетала далеко от тела. Земля чужая, соблазнов много, легко заблудиться, так что на всякий случай пускай душа будет привязана. Потом я отправляюсь в китайский храм в Пхукет-тауне и возжигаю палочки. Пхукет находится под неусыпным контролем китайский божеств, так что нелишне сразу установить и с ними добрые отношения.

Потом я еду в самое тусовочное место острова — на пляж Патонг-бич. Я здесь не купаюсь, для этого есть тихий пляж моего отеля. На Патонг-бич я ем вареных крабов, которых продают уличные торговцы. В детстве мама возила меня отдыхать в Одессу. Там по дороге к пляжу всегда продавали вареных креветок — стаканами, по 15 копеек. И мама никогда мне их не покупала, она говорила, что никто не знает, в какой кастрюле их варили. Может, в той, в которой белье кипятят. Утешала меня одна мысль: когда я вырасту, я обязательно приеду в Одессу без мамы и тогда каждый день буду есть креветки. Так сложилось, что, когда я выросла, я стала ездить не в Одессу, а на Пхукет. И как только увидела, что на пляже продают крабов, тут же купила несколько штук и с огромным наслаждением съела. И мне никакого дела не было до того, в чем их варили. А иначе какой смысл в детских мечтах, если ты их не реализовываешь?

На этот раз у меня на Пхукете есть важное дело: мне нужно отправить открытку в Бангкок тайскому мальчику со смешным именем Той. «Легко запомнить — Той», — сказал он, откатав меня два часа по Бангкоку на своем тук-туке со скоростью, достойной гоночной машины. «Той» по-английски значит «кукла». «Почему все русские женщины такие красивые?» (Грубая лесть, подумала я про себя.) «Ты летишь на Пхукет? Счастливая! Пришли мне оттуда открытку».

Открытку-то я сразу купила, но это было полдела. Той не умеет читать по-английски, и письмо еще надо было перевести. Я зашла в интернет-кафе, где красивая юная тайка взялась выполнить этот труд. Она понимающе взглянула на меня: вот европейская тетка тайского мальчика завела. Также взглядом я ей ответила: положим, не такая уж и тетка, а если б даже и была такой, почему бы и нет?

Потом я захожу выпить пива в свой любимый бар на набережной. Ну надо же, моя давняя знакомая Дуен все еще работает здесь. Надо сказать, что это большая редкость для курорта, чтобы человек годами работал в одном и том же заведении. Дуен и Тонг — скорее исключения из общего правила. Дуен мне рассказывает, что одна из ее подруг вышла замуж за швейцарца (уехать в Швейцарию считается самой большой удачей), другая родила третьего ребенка. Именно Дуен рассказала мне тайскую шутку: «Кто такая девственница?» — «Это тайка, у которой только один ребенок».

Вообще же для тайца семья — это святое. Воспитанные люди при знакомстве непременно интересуются: «Ты уже замужем (женат) или пока нет?» Официально подданные короля Таиланда могут иметь только одну жену. Однако состоятельные граждане не мирятся с такими ограничениями и заводят себе вторых жен. Любовниц, по нашим меркам. Но не по тайским. Здесь «младшая жена» — это определенный социальный статус, ей снимают квартиру, покупают одежду, кормят, делают подарки. Короче, берут на постоянное обеспечение. «Основные» жены не только знают о существовании «младших», но и часто поддерживают с ними если не приятельские, то вполне дружественные отношения. Разводы чаще случаются в малообеспеченных семьях.

Второй по важности после семейного — вопрос питания. Тайцы очень любят вкусно поесть. Причем едят они по большей части не дома, а в ресторанах и кафе. Ради хорошей кухни им не лень преодолевать большие расстояния. Счастливый таец — это таец за вкусным обедом. Вдвойне счастливый таец — это таец, который составляет за обедом план следующего обеда. Теперь понятно, отчего все туристы, вернувшиеся из Таиланда, так вздыхают, едва заходит речь о тайской кухне? Она просто божественна.

Главный выход в люди происходит у меня после наступления темноты, когда я посещаю район злачных заведений, расположенный в одном из переулков Патонг-бич. Ряды уличных баров с толпой веселящейся публики и отдельными подвыпившими туристками, танцующими прямо на барных стойках; зазывалы, приглашающие в многочисленные go go; ярко освещенные прилавки магазинов, торгующих «настоящими часами от Картье» по 15 долларов за штуку; море пива и прочих веселящих напитков. С этой вакханалией я прощаюсь далеко за полночь. В отель я возвращаюсь только на мотоцикле, сидя за спиной таксиста-байкера, который на огромной скорости мчит меня по крутым холмам Пхукета, чуть не до земли наклоняя машину на поворотах. Ветер бьет в лицо так, что иногда почти задыхаюсь. Пальмы, лианы, цветущие кусты сливаются в сплошной забор вдоль дороги. Мы лихо объезжаем внезапно выныривающие из-за поворота встречные машины. Я абсолютно расслаблена, я целиком отдаюсь воле байкера и этой жаркой пхукетской ночи. Конечно, я буду ездить потом на машине и на змеиную ферму, и на ювелирную фабрику, и в гольф-клуб. Но это будет завтра. Сегодня я принадлежу ночи. Или ночь принадлежит мне. Так всегда бывает на Пхукете: никто точно не может сказать, кто кому принадлежит. Наверное, это и есть слияние с мирозданием.